Что скрывают подземные пещеры: рассказ спелеолога.

Пещеры в земной коре появляются десятками разных способов. Их могут выкопать люди, строя метро или добывая полезные ископаемые, после извлечения которых остаются целые лабиринты подземных шахт, тянущиеся на десятки и сотни километров. Пещеры могут образоваться при раскалывании скальных массивов, хотя такие трещины редко уходят более чем на несколько сотен метров в глубину. Вулканические пещеры своим рождением обязаны излиянию расплавленной магмы: под застывшей у поверхности коркой она продолжает течь, пробивая длинные ходы. Таких тоннелей много на Гавайских островах и, вероятно, на Луне, где они сохранились еще со времен геологической активности спутника.

«Существует множество определений того, что же такое пещера, и одно из самых важных отталкивается от гидрологии, – говорит Геннадий. – Как только трещины становятся достаточно широкими, течение воды в них переходит от ламинарного к турбулентному. Нелинейные завихрения переводят процесс растворения породы на совершенно новый уровень. Обычно такое происходит при диаметре около сантиметра или пары сантиметров, и с этого момента можно говорить о появлении пещеры. Но для нас это только зародыш, ведь исследовать такие тоннели невозможно. Поэтому я считаю, что лучшее определение – это «подземная полость, доступная для человека»».

«В 1950-х годах в СССР была найдена удачная формула: спелеология – это наука плюс спорт, – продолжает Геннадий Самохин. – До сих пор в России действует множество спелеоклубов, только в Москве их десяток. Как у альпинистов и скалолазов, здесь есть задачи и маршруты разной категории сложности. Но спелеология очень многогранна. Ею занимаются и профессиональные фотографы, которым важно сделать необычный кадр, и биологи, ищущие организмы, которые живут на большой глубине. Медики изучают физиологию жизни в экстремальных условиях, а геологи – сами пещеры, минералы и подземные воды. Иногда такая работа имеет и практическое значение. Например, в Крыму, если не считать Северо-Крымского канала, вся вода приходит именно из таких источников».

Длительные экспедиции требуют участия многих людей. Например, спуск Геннадия Самохина на более чем двухкилометровую глубину пещеры Крубера занял 27 дней и проходил при помощи 60 человек, которые обеспечивали работу основной группы. Обычно для коммуникации с поверхностью используется проводная связь, кабели которой тянут за собой. Существуют и беспроводные аппараты, но даже дорогие модели не могут «пробить» более 500 м породы. Их чаще применяют в экстренных случаях – для спасательных работ, когда требуется срочная консультация и помощь медиков.

В идеале же исследование пещеры должно увенчаться полным траверсом, сквозным прохождением от верхней точки гидросистемы до нижней – от входа и до места выхода воды. Сегодня известны гидросистемы с амплитудой почти 5 км, хотя ни одна из них целиком еще не пройдена. Определить их удается с помощью специальных красителей, которые забрасываются в воду недалеко от входа в пещеру. В ожидаемых местах выхода воды ученые оставляют таблетки обычного активированного угля. Он поглощает влагу вместе с красителями, которые затем можно увидеть в ультрафиолетовых лучах, чтобы убедиться, что вода прошла насквозь.

Каждый шаг в новой пещере требуется наносить на карту, а для проверки точности измерений их повторяют на обратном пути, в ходе подъема. Однако небольшие ошибки неизбежны – поэтому, по словам Геннадия Самохина, до сих пор неизвестно, какая из пещер самая глубокая в мире. Разница между пещерами Веревкина и Крубера слишком незначительна с учетом неточности измерений.

«У спелеологов есть такая шутка: в пещере холодно и мокро, зато грязно, – смеется Геннадий. – Но каждый находит здесь свое удовольствие. Некоторым нравятся большие залы, сталактиты, сталагмиты и другие натечные образования. Для меня же самое мощное впечатление – открытие новых пещер и ходов: каждый раз это целый мир. А особенно нравится подземная вода. Обычно эти реки совсем невелики, но бывают и довольно большие».